64
La vita dagli alberiCapire una terra. Amarla amandone i suoi alberi. la Versilia senza i suoi pini, le sue tamerici, i suoi olivi, le sue querce, i suoi platani, i suoi castagni sarebbe una Versilia senza memoria né sentimento. e le nostre vite avrebbero tutt’altra prospettiva. Quattro amici dalle radici forti ci spiegano perché
Testo di Antonio Brazzelli - Foto di Nicola Gnesi
65
RAdICI Roots Истоки
66
Vedi, noi pensiamo sempre che gli alberi sono cose che si possono ta-gliare, che si può far legna..., allora a questo ho messo gli occhi (…)
e li ho messi per mio nipote, così che gli potevo spiegare che questo albero ha vita, c’ha gli occhi come noi, e non è che si può tagliare così impu-nemente, che lui ha una sua logica di essere qui (…). e se proprio un giorno andrà tagliato perché cade sulla casa o qualcosa, bisognerà almeno parlargli, chiedergli scusa, insomma...”. Tiziano Terzani aveva lo sguardo del cuore e aveva colto che il legame sensoriale e affettivo con la terra dove si è nati o dove si è scelto di vivere, può essere mediato da un albero che, altro non è, se non uno straordinario cordone ombelicale, un incredibile medium tra una vita animale e una vegetale, una vita voluta e una vissuta. Il fischio di una Versilia flagellata dai venti di una notte prossima alle none di marzo è ancora negli orecchi di tanti e ci invita a riflettere su questi coinquilini del nostro pianeta, che meriterebbero tutti gli occhi, così come voleva Terzani. Un albero per la vita e della vita. È l’acacia di Raffaello Bertoli. Poeta, scrit-tore e inviato, una vita passata a usar la penna e la parola in cinquant’an-ni di giornalismo dagli appuntamenti celebri, come l’ultima intervista a Venezia al grande ernest Hemingway, l’amicizia in anni giovanili con Curzio Malaparte e le puntate “più ad ascoltar che altro” al Quarto Platano di Pea, Soffici e Carrà. «Un’acacia, nata con me ottanta e più anni fa e che oggi ha i miei stessi acciacchi, vissuta proprio ai confini con i pini della Versiliana, con i quali ha gareggiato in altezza per una vita. l’ho sempre vista maestosa nell’angolo del mio giardino che si affaccia sul viale Morin e l’ho sempre considerata un’amica, anzi una familiare sempre presente alle cose belle e brutte della mia esistenza. Anche perché, nei suoi anni migliori, che erano anche i miei, l’associavo sempre ad una bella ragazza con la quale, proprio sotto alle sue fronde, ci davamo ap-puntamento in quel parco naturale che da casa mia senza soluzione di continuità dava vita alle pinete di d’Annunzio».«Uno scultore è per natura proiettato a carpire alla natura le forme più insolite e interessanti e tra queste le torsioni de-gli olivi sono davvero incredibili, tanto più in un oliveto centenario come quello della Colombaia, dove ho il mio studio». emanuele Giannelli, scultore di grandi slanci artistici, ha però un albero di fichi come protagonista dei ricordi d’infanzia, e di quelli rielaborati più tardi nel suo spi-rito. «Gli olivi danno plasticità alle forme, sono rassicuranti, almeno quanto il mio fico è, ed era, gustoso da mangiare. Una pianta che, tanti anni fa, invece di cresce-re in altezza, si era come sdraiata per ter-ra, allargando le fronde e spandendo i suoi frutti profumati. e a me non restava che il compito di tener sotto controllo quel-li maturi e portarli in tavola. Così il fico sul quale scorrazzavo quotidianamente su ordini paterni, che non ammettevano ab-buffate corsare, divenne il mio compagno di avventure, perché garantisco che non era
assolutamente facile arrampicarvisi sopra, visto com’era cresciuto. e mia nonna nilda aveva il suo bel daffare a darmi una estemporanea lezione di vita: “Bimbo attento ché il fico è traditore!” detto, fatto! e quando avven-ne, mi andò bene. ero però talmente avvezzo e attratto dai fichi che spesso per riempire le mie giornate con gli amici, con le biciclette puntavamo a quelli di Pozzi, nei campi allora senza recinzioni, mentendo poi spudora-tamente quando ci beccavano all’opera! Sarà dunque traditore, ma per me è sempre stato un amico». Un albero può anche significare un legame profondo con questa terra an-che da parte di chi non vi è nato. «È sicuramente la tamerice la pianta che più rappresenta il mio legame con la Versilia e in particolare con Forte dei Marmi». la confidenza è di un versiliese d’adozione come il Conte emilio Petrini Mansi, Marchese della Fontanazza, procuratore specializ-zato in diritto nobiliare con studio a Viareggio e docente presso l’Ateneo Pontificio Regina Apostolorum in Roma. «Perché la tamerice? Perché con i suoi colori e il suo profumo rimanda la mia memoria ai tramonti sulle spiagge versiliesi, riparate dal traffico estivo proprio da questi alberi che fiancheggiano il viale a mare e che si trovano numerosi negli stabilimenti balneari. Inoltre la fragranza della tamerice che avvolge nelle serate meno affollate la Capannina, dove continuo a trascorrere, quando posso, le notti versiliesi, ha accompagnato la nascita di tante amicizie che quotidiana-mente frequento o che posso coltivare in estate. e in inverno quando mi trovo a percorrere le strade del Forte che portano a Viareggio mi prende la nostalgia, stemperata solo dalla certezza di rivedere la tamerice fiorire sotto il sole della Versilia, aspettando nuove serate tra amici».In questo inconsueto viaggio ideale attraverso le piante che hanno intessu-
to legami duraturi con gli umani, sulle rive di questo bordo del Mar ligure non poteva però mancare il pino. «Una pianta che è nel nostro dna», ci confida Umberto donati, manager e direttore della Fondazione Italia-Giappone. «Gli aghi di pino che si conficcavano ovunque, i pinoli, la resina che impiastricciava i vestiti, l’odore delle pinete, sono un’esperienza sensoriale che i bambini di qui hanno sempre avuto. Tanto più la rammenta chi, come me, è cresciuto a Vittoria Apuana, dove i maestosi pini di via Canova fin dagli anni Cinquanta sono una delle bellezze del paese. I ricordi si in-trecciano. la pineta era il nostro luogo di appuntamenti: chi non ha sfiorato le lab-bra della prima ragazzina appoggiandosi a un pino? Sono piante straordinarie e gene-rose, capaci di bonificare laddove necessa-rio, e questo loro merito non andrebbe mai dimenticato. ecco perché bisognerebbe chiedergli scusa, come suggeriva Terzani, e non scatenargli contro una crociata, com’è accaduto dopo i fatti di marzo».Ha scritto il poeta americano Joyce Kilmer: “Credo che non vedrò mai una poesia bella come un albero. Ma le poesie le fanno gli sciocchi come me. Un albero lo può fare solamente dio”.
“
67
RAdICI Roots Истоки
LIFE FROM THE TREESTo understand a land. To love it, loving its trees. Versilia, without its pines, its tamarisks, its olives, its oaks, its plane trees, its chestnuts, would be a Versilia without either memory or feeling. And our life’s per-spective would change. Four friends, with strong roots in this land, explain why“You see, we always think that trees are things we can cut down, for wood . . . so I gave this one eyes . . . and I did it for my grandson, so that I could explain to him that this tree is alive, that it has eyes just like us, that we cannot just cut it and get off scot-free, since it belongs here too . . . And if that very day it has to be cut down because it is falling on a house or for some other reason, we at least have to speak to it, to beg for its pardon . . .” Tiziano Terzani had eyes in his heart and understood that the sensorial and affective ties with the land where he was born and where he chose to live can be mediated by a tree. An extraordinary umbilical cord, an incredible intercessor between animal and plant life, a life desired, a life lived. The whistling shriek of a Versilia beaten by the wind on a day before the nones of March still sounds in the ears of many of us and invites us to reflect on these fellow-travelers on our planet, beings that would all merit eyes, as Terzani wanted. A tree for life and of life. The acacia of Raffaello Bertoli. Poet, author, and correspondent, a life spent using the pen and the word, fifty years of journal-
ism and famous names; and of occasions, like the last interview in Venice with the great ernest Hemingway, the youthful friendship with Curzio Malaparte, and the evenings spent, “listening more than anything else,” at the Quarto Platano of Pea, Soffici, and Carrà. “An acacia, born with me eighty-some years ago and now sharing my same aches and pains, that lives on the edge of the Versiliana’s stands of pines, with which it always tried to compete in height. I have always seen it stand-ing tall in the corner of my garden, on Viale Morin, and I have always considered it a friend; or rather, a member of the family who was always there, in the good and the bad times of my existence. Partly because, in its best years – which were mine as well – I associated it with a beautiful girl I’d meet right there under the fronds,
in that natural park that continues unin-terrupted from my home to d’Annunzio’s pinewood.” “A sculptor is, by nature, led to winkle out nature’s most unusual and interesting forms, and, among these, the contortions of the olive trees are truly incredible, more than ever in a hundred-year-old olive tree like that of the Colombaia, where I have my studio.” But despite his respect for the olive, emanuele Giannelli, a sculptor
In queste pagine il poeta e scrittore Raffaello Bertoli. In apertura di servizio (pag. 64-65) lo scultore Emanuele Giannelli
68
of great artistic élan, cherishes a fig tree as the protagonist of his childhood memories – and those reworked later by his spirit. “The olives lend plasticity to forms; they are at least as reas-suring as the fruits of my fig tree were, and are, tasty. Many years ago, instead of continuing to grow upward, it sort of lay down on the ground, spreading its leafy branches and scattering its perfumed fruits. It was my job to check for the ripe ones and carry them to the table. Thus, the fig tree I scooted up and down every day, on or-ders from my father – who did not tolerate pirate banquets – became my companion in adventure: I can guarantee that it was by no means easy to climb, seeing the way it had decided to grow. My grandmother nilda had her hands full trying to give me an extempore life-lesson: ‘Child, that fig tree is a traitor!’ no sooner said than done; when it happened, thankfully it all turned out for the best. But I was so used to and attracted by fig trees that, often, my friends and I took our bikes and headed for the trees in Pozzi, in fields not yet fenced – and then tried to lie our way out of it when we got caught! The fig tree may be traitor, but for me it has always been a friend.” A tree can stand for a profound tie with this land even for non-natives. “Undoubtedly, the tamarisk is the tree that best represents my ties to Versilia, and to Forte dei Marmi in particular.” Versilian by adoption, Conte emilio Petrini Mansi, Marchese della Fontanazza, an attorney specialized in nobiliary law, with an office in Viareggio, and a professor at the Ateneo Pontificio Regina Apostolorum of Rome. “Why the tamarisk? Because with its colors and its scent it brings to mind the sunsets on the beaches of Versilia, sheltered from the summer traffic by these trees that lined the seaside boulevard and of which there are many at the beach clubs. What’s more, the fragrance of the tamarisk that permeates the evening air on the less crowded evenings at the Capannina, where I continue to spend my Versilian nights when I can, accom-panied the starts of many friendships I renew every day or can continue to cultivate in the summers. And in the winter, when I find myself travelling the streets of Forte that lead to Viareggio, I am overtaken by a nostalgia tempered only by the certainty that I will see the tamarisks bloom again under the sun of Versilia, and spend more of those evenings with my friends.” In this unusual, ideal taxonomy of the plants that have forged lasting ties with men, on the shores of this ligurian Sea there could not not be a pine. “It’s a genus that’s in our genetic makeup,” says Umberto donati, manager and director of the Fondazione Italia-Giappone. “The pine needles that stuck everywhere, the pine nuts, the resin that daubed our clothes, the scent of the pinewood – a complex sensory experience that children here have always had. All the more, those like me who grew up in Vittoria Apuana, where the majestic pines of Via Canova have been the pride of the area since the Fifties. The memories are all twisted together. The pinewood was for trysting: who wasn’t leaning against a pine tree when he kissed a girl for the first time? They are extraordinary, generous trees, capable of reclaiming the land, and we should never forget this power they have. And that’s why, as Terzani suggested, we should ask their pardon and not launch a crusade against them, as happened after the March debacle.”American poet Joyce Kilmer wrote, “I think that I shall never see / A poem as lovely as a tree . . . Poems are made by fools like me, / But only God can make a tree.”
ЖиЗнь, которую дарят наМ дереВьяПонять землю. Любить ее, не забывая о ее деревьях. Версилья, потерявшая свои сосны, тамариски, оливковые дере-вья, дубы, платаны и каштаны не будет прежней Версильей, потому что она потеряет память и чувства. И тогда наши жизни будут иметь совершенно другой сценарий. Четыре друга с силь-ными корнями нам расскажут почему“Видишь ли, мы всегда думаем, что деревья мо-гут быть срублены, что из них можно сделать дрова…, и тогда я решил (.....) объяснить мо-ему внуку, что дерево на самом деле живое, и оно тоже имеет глаза, и что нельзя его срезать просто так, из прихоти, потому что факт, что оно растет в том или ином месте, имеет свою логику (...). И даже если придет такой день, в который оно должно быть срезано, потому
что может упасть на дом или что-то другое, нужно хотя бы попросить у него за это прощения... “. Тициано Терцани посчастливилось найти ту сенсорную и эмо-циональную связь с землей, которая устанавливается с местом, где ты родился или выбрал для проживания. Это место может быть отмечено деревом, которое является ничем иным, как удивительной пуповиной, невероятным связующим между животной и растительной жизнью. Стон Версильи, терзаемой ураганны-ми ветрами в ночь на девятое марта, у многих стоит в ушах и по сей день, и это подталкивает нас к размышлению о том, как должны мы уживаться с нашими со-седями по планете, стараясь открыть наши глаза так же, как хотел этого Терцани.Дерево служит для жизни и есть самой жизнью. У Раффаэло Бертоли таким де-ревом является акация. Это поэт и писатель, проживший жизнь в журналисти-ке, используя шариковую ручку и слова в течение пятидесяти лет. В его активе числится последнее интервью, взятое в Венеции у великого Эрнеста Хемингуэя, дружба в молодые годы с Курцио Малапарте, а также серии «больше слушать, чем что-нибудь другое», проведенные в кафе «Quarto Platano» в компании Пеа, Соффичи и Каррà. “Мое дерево – это акация, которая родилась со мной более восьмидесяти лет назад, которая имеет схожие со мной болячки, прожив-шая жизнь в соседстве с соснами Версильи, с которыми всегда соревновалась по высоте. Я всегда ее видел величественной в углу моего сада, который выходит на аллею Морин. Я всегда считал ее моей подругой и даже членом семьи, который
разделял светлые и темные периоды моей жизни. В ее лучшие годы, которыми были и мои годы, я ассоциировал ее с красивой девушкой, с которой я встречался под ее листвой и назначал ей свидания в парке средиземноморских сосен, где проводил свои дни Д’Аннунцио”.«Уже в силу своего характера скульптор имеет тенденцию видеть в природе наи-более необычные и интересные фор-мы. Прекрасным тому примером служат
Il Conte Emilio Petrini Mansi
RAdICI Roots Истоки
69
70
причудливые изгибы оливковых деревьев, которых более, чем достаточ-но в столетней оливковой роще Коломбайи там, где находится мой офис». Эмануеле Джаннелли, скульптор большого артистичного мастерства, име-ет тоже одно дерево в качестве важного элемента его жизни, которое боль-ше связано с воспоминаниями детства, а также с более поздними, уже осо-знанными мыслями, которые стали более осязаемыми благодаря его твердо-му духу. «Оливковые деревья придают формам пластичность, в то время как мое дерево – инжир, даривший мне вкусные плоды. Много лет назад, вме-сто того, чтобы расти в высоту, он всегда разрастался в ширину, распласты-ваясь по земле. Моим заданием было следить за созреванием его душистых плодов для своевременного сбора. Вот так инжирное дерево, возле которо-го я ежедневно шатался по наставлению отца, стал моим другом по приклю-чениям, потому что, уж поверьте, взобраться на него, ох было как непросто, исходя из его не типичной «фигуры». Моя бабушка по имени Нильда ча-сто говорила мне: «Будь осторожен, инжир еще тот фрукт!» Сказано – сде-лано! Однажды, проводя мой обычный день с друзьями на велосипедах, нас привлек инжирный сад в деревне Поцци, тогда еще никем не огороженный. Мы были настолько увлечены обрыванием чужих плодов, что не заметили, как нас застали прямо на горячем! Хорошо, что все закончилось хорошо. Поэтому, может, для кого то он будет еще тем фруктом, а для меня он на-всегда останется деревом, связывающим меня с воспоминаниями детства».Дерево может также символизировать для кого-то глубокую связь с этой землей, даже если он на ней не родился. «Это тамариск, растение, которое связано с Версильей и, в особенности, с Форте дей Марми». Такое призна-ние делает усыновленный Версильей граф Эмилио Петрини Манси, мар-киз делла Фонтанадза, уполномоченный представитель дворянского права, офис которого располагается в Виареджио. Кроме того, он является доцен-том римского университета Ateneo Pontificio Regina Apostolorum. “Почему тамариск? Потому что его расцветка и аромат пробуждают в моей памя-ти закаты, которыми я любовался на пляжах Версильи, укрытых от летне-го шума именно этими деревцами, обрамляющими прибрежные аллеи. Их аромат я слышу до сих пор, посещая иногда заведение Capannina. Зимой же, проезжая по дорогам Форте, ведущим в Виареджио, меня одолевает но-стальгия, которую скрашивает ожидание увидеть вновь расцветающий та-мариск, символизирующий приход лета”.В таком необычном путешествии, в компании деревьев, ставших нашими спутниками жизни, нельзя не вспомнить средиземноморскую сосну. “Это дерево находится в нашем ДНК”, говорит Умберто Донати, менеджер и ди-ректор Фонда Италия-Япония. “Иголки этой сосны, которые можно най-ти где угодно, ее орешки, а также смола, пачкающая одежду, запах рощ – это сенсориальная реальность, которую мы пропускаем через себя еще деть-ми. Тем более, это касается тех, кто так как я, вырос в квартале Виттория Апуана. В нем величественные сосны, росшие на улице Канова в пятидеся-тых годах, являли собой гордость нашего города. Все воспоминания пересе-каются между собой. Сосновая чаща была местом встреч: кто не прикасался губами к любимой девушке, прижав ее к стволу одной из сосен? Они дарят нам свое тепло и щедрость, не забывая там, где необходимо, обеспечивать дренаж почвы, и мы никогда не должны забывать об этом. Вот почему мы должны просить у них прощение, о котором упоминал Терцани, и не про-воцировать повторение крестового похода, который произошел здесь после фатального урагана в дни прошлого месяца марта”.У американского поэта Джойса Кильмера есть такие строки: “Думаю, что я никогда не увижу такой прекрасной поэзии, какой есть дерево. Ведь жизнь по-эзии дают такие глупцы, как я. Дереву жизнь может подарить только Господь”.
RAdICI Roots Истоки
Umberto Donati con la figlia Martina Tae
71
